С тех пор я работаю здесь. Конечно, это тяжело и непросто, местные золотые детки разительно отличаются от тех сорванцов, к которым я привыкла за время подработки в муниципальных садах. Что уж говорить об их родителях! Да и сам персонал детского сада тоже, лояльным отношением ко мне не отличался. Да, согласно распоряжению заведующей, меня приняли в штат, но, увы, не приняли нашу разницу положений. Чуть что, виноватой оказывалась я, за каждый промах ругали меня, всю грязную работу тоже заставляли делать меня…

Но я не жаловалась, правда! И даже не думала унывать: ну где я еще найду в своем возрасте, и со своим скудным педагогическим стажем столь высокооплачиваемую работу?

Удручало, правда, отношение детей. Но я их не винила, даже когда происходили инциденты, похожие на сегодняшний. Ведь в избалованности, капризах, отсутствии воспитания и уважения к кому бы то ни было, виноваты не сами дети, а их «дорогие» во всех смыслах родители, которые слишком заняты ведением бизнеса, позволяющего им самим и их чадам иметь все, что можно.

И что нельзя.

Я… не совсем люблю эту высшую прослойку современного, избалованного, самовлюбленного и надменного общества. Мне многое было непонятно, да я, если честно, и не силилась их понять. Разная жизнь, разные миры, разные приоритеты, разные цели и понятия о разумном, добром, вечном — моя дорога с их никогда толком и не пересекалась. Исключая, конечно, рабочие моменты. Но куда же без этого? Издержки производства еще никого не обходили стороной, увы.

А в остальном было, как говорится, прекрасная маркиза… Всё хорошо, всё хорошо!

Разве что исключением является наша уборщица, отпросившаяся сегодня для кого-то ужас какого срочного дела. То ли ручной той-терьер заболел, то ли на маникюр пошла — я не вдавалась в подробности, если честно. Я не знаю, что там, и как, это же не мое дело. А вдруг, я все неправильно поняла из ее телефонного звонка? Тем боле, для заведующей причина звучала совсем иначе, потому Нина Васильевна и была официально отпущена на сегодня. А все ее обязанности, естественно, перевалили на кого?

Правильно, меня!

Впрочем, мне не сложно. Я люблю работать руками, люблю, когда вокруг царит порядок, все чистенько и аккуратно, каждая вещичка остается на своем законном месте. Да, и если честно, люблю работать, особенно в тишине, когда никто мне не мешает, не указывает, что делать, и не обзывает всякими обидными словами, разнообразие которых достаточно велико для детей пяти и шести лет. Вот вроде подготовительная группа… а познания в обсценной лексике больше, чем у моих знакомых с факультета лингвистики!

Куда катиться современная молодежь… ужас!

— Ужас, Лизавета, — глядя в чистенькое зеркало, тихо хихикнула я, подмигнув самой себе. — Критика молодости и есть первый признак надвигающейся старости!

На такой позитивной ноте я и закончила уборку, оставив красивейшую уборную, обставленную по последнему слову моды и техники. Унитазы-лягушата, такие же раковины и яркий дорогой кафель — это еще что! Вон, в соседней, младшей группе так вообще, горшки музыкальные. Говорят, детки на них могут сидеть часами, а некоторые даже засыпают прямо в процессе…

Продолжая мысленно ворчать и сетовать на разницу поколений, я переоделась в раздевалке для персонала, сменив балетки на видавшие виды, но чистые кеды, в которых пришла утром на работу. Правда, пришлось влезть и в уличные бриджи, но другой альтернативы не нашлось. У меня «парадные» брючки, которые раньше на работу надевала, до сих пор еще от красок не отстирались! А мой гардероб, увы, не богат на вещи.

Впрочем, я уже вроде говорила, что не жалуюсь? Главное, есть, чем попу прикрыть, а без «Дольчи» и тем более «Габбаны» я уж точно как-нибудь проживу, не говоря уже о «Шанель» и прочих громких именах.

Тряпки есть тряпки, ткань — всего лишь ткань, так какая разница, кто к их созданию приложил руку, верно?

Трудолюбивые китайцы, в этом плане, кстати, очень даже ничего!

— Анна Николаева, я всё, — доложила я воспитательнице, входя обратно в группу, в которой царил шум и гам. Дети уже успели сходить поужинать в столовой, и перед прогулкой занимались тем, что категорически была запрещено. А именно, прыгали на небольшом надувном батуте, установленном прямо в игровой зоне! — Можно выводить всех?

— А? Что? Да-да, конечно, — невнятно отозвалась воспитательница, сидящая за своим столом, бесстыдно продолжая то, что опять же, не положено — пудрила лицо и обновляла макияж. Причем с особой тщательностью! И до меня, как и до детей, ей ровным счетом не было никакого дела…

Я мельком взглянула на веселые разноцветные настенные часы… и вздохнула.

Всё понятно!

— Стасик, иди, собирайся, — мигом различив в яркой игровой комнате нужного мальчишку, который, в отличие от сверстников, спокойно сидел на полу, выстраивая из магнитного конструктора яркую машинку, негромко позвала я, улыбнувшись. — За тобой сейчас придут.

Ребенок вскинул голову, моментально прищурившись, от чего его хорошенькое личико мигом приобрело слишком серьезное выражение, полное недоверия. Оставив конструктор в покое, он поднялся, отряхивая и без того чистые коленки, спрашивая, как мне показалось, без особого интереса:

— Правда? А кто?

— А ты угадай? — не смотря на не слишком-то приемлемую, в моем понимании, ситуацию, я не смогла не подыграть ребенку. Да, я не одобряла некоторые вещи, не понимала их… Но выразить свое неудовольствие не смогла. Как я могу его расстроить, когда он смотрит так внимательно, словно ожидая от меня маленького чуда?

— Мама… — тут же замолчав, Стасик задумался. — Нет, они же уехали. Значит… Кирилл, да??

Я посмотрела на Анну Николаевну, продолжающую наводить марафет… и, не выдержав, рассмеялась:

— Да, ты прав. Ну, что, ты идешь одеваться или нет?

— Бегу! — тут же просияв, ребенок рванул в раздевалку с такой скоростью, что темные вихры на макушке буквально встали дыбом. Украдкой посмеиваясь, я побрела следом, мысленно поражаясь.

Непостижимы пути Господни… Нет, пожалуй, не так. Странна психика ребенка! Каким бы избалованным и странным он не был, он всегда тянется только к тому человеку, кто тянется к нему. И, чем младше ребенок, тем сильнее это проявляется. Вот, кто знает, почему маленький человечек будет улыбаться незнакомому, странному на вид человеку, в тоже время, когда от приветливого, заботливо на вид чужака будет прятаться за родителями? Вот и я не знаю. Чувствуют, наверное…

Я, как «старая», прожженная жизнью тетка, не смогу этого понять никогда. Я не очень-то доверяю посторонним людям, особенно если они неприлично богаты и ужас, как влиятельны. Увы, это рефлекс, выработанный за время работы в этом детском саду, да и за всю жизнь в общем.

В этом и основная проблема на сегодняшний день: я категорически против того, чтобы отдавать ребенка человеку, который для него никто. Но как поступить, если так приказало начальство, в обход всех правил и порядков, да и сам ребенок рад видеть этого мужчину, пожалуй, даже больше собственных родителей?

Вот и сейчас, стоило только открыться двери в просторную, светлую и красиво оформленную раздевалку, как от счастливого детского визга у меня заложило уши:

— Кир, ты пришел!

— Ну, конечно пришел, — рассмеявшись, вошедший мужчина легко поймал подбежавшего к нему мальчишку и без видимых усилий подкинул его в воздух. — Ты сомневался во мне?

— Да ни за что! — заливисто хихикал Стасик, довольно мотая ногами в воздухе.

Я украдкой возвела глаза к потолку, присев на корточки около детского шкафчика, принимаясь складывать вещи в яркий детский рюкзачок. И едва не вздрогнула, когда меня поприветствовал мужской голос, низкий, глубокий, настолько мягкий и приятный, что даже не верилось:

— Здравствуйте, Лиза.

— Здра…

— Здравствуйте, Кирилл Станиславович! — перебив меня, в раздевалку, подобно королеве, величественно вплыла Анна Николаева, оставляя за собой шлейф дорогих брендовых духов. — Как же приятно вас снова видеть!